Содержание → Книга вторая: Начало конца. Часть вторая. Все только начинается. Глава девятая: Иванов. Откровенный разговор. → Часть 1
Мое появление в прокуратуре вызвало, мягко сказать, легкий переполох. Даже крутые мужики с крепкими нервами шарахались от меня, как черт от ладана. Что уж говорить о дамах! Те поголовно (воинствующие атеистки — не исключение), вдруг, вспомнили о Боге и принялись истово креститься. Одни при этом кричали: «Чур меня! », другие, вспомнив очевидно бабушкины заклинания, страшно выкатывали глаза и сурово, будто выносили смертный приговор, восклицали: «Изыди, сатана! »
Возможно, я кое-что конечно присочинил для юмора, но только-что нарисованная мной картина была близкой к тому, что происходило на самом деле. Ага.
В фойе стоял мой большой портрет в траурной рамке. С фотографии десятилетней давности я взирал на мир доверчиво и открыто и улыбался улыбкой счастливого идиота. Прежде всего я встал рядом с портретом и попробовал повторить ту же самую улыбку. После нескольких попыток мне это удалось. Рядом с нами (мной и портретом, разумеется) постепенно начала образовываться толпа моих сослуживцев. Их лица выражали благолепие и смирение, а устремленные на меня просветленные взоры были наполнены и «божеством и вдохновением». Они верили, что присутствуют при великом таинстве природы под названием — «Чудо», о котором все слышали, но которое никто не видел. И вот — свершилось! И я их где-то понимал. Представьте, что ещё позавчера вы собственными глазами и в газетах, и по телевизору видели мой скрюченный окровавленный труп, смогли даже разглядеть выпученные «стеклянные» глаза, а теперь, вот он я — стою перед вами «живее всех живых», облаченный в генеральский мундир, да ещё улыбаюсь так, как никто, никогда в мире не улыбался. Чтобы вы после этого подумали? То-то и оно. Здесь и у памятника, что стоит на площади с указующей в направлении коммунизма рукой, крыша поедет, а прокурорские работники живые люди и ничто человеческое им не чуждо.
Когда фойе заполнилось, я торжественно сказал:
— Господа! — При звуке моего голоса резко вскрикнула и упала в обморок бухгалтерша Вера Степановна, особа бальзаковского возраста, незамужняя, а потому весьма сентиментальная и впечатлительная. Ее быстро подхватили на руки и куда-то унесли. Ряды слушателей сомкнулись. Они вновь готовы были внимать словам новоявленного «Христа».
— Господа! — Вновь вскрикнула какая-то дама. Но теперь обошлось без обморока. На неё со всех сторон зашикали. Когда тишина востановилась, я вновь проговорил:
— Господа! Вынужден с прискорбием известить, что намеченная на завтра гражданская панихида по случаю моей преждевременной кончины, отменяется. Во избежание нелепых слухов, небылиц и досужих домыслов о моем «чудесном воскрешении», считаю своим долгом объяснить, что то, что вы читали в газетах и видели по телевизору, делалось исключительно для того, чтобы дезавуировать преступников, посеять в их коварных и черных умах уверенность, что они достигли желаемого результата. Извините, что тем самым и вас ввели в заблуждение и заставили пережить несколько неприятных минут.
Никто никаким образом не отреагировал на мои слова. Тем более, по лицам собравшихся, я понял, что мне не верят. В устремленных на меня наивных глазах читалось: «Ну да, ври больше! Прибыл оттуда, а теперь заливаешь! Знаем мы вас, святых. Знаем, как горазды пудрить мозги почтенной публике! » Ни фига, блин, заявочки, да? !
— Ну что смотрите на меня, как на икону святой великомученицы Праскевьи Пятницкой или нашей с вами общей знакомой Нюрки с Криводановки? — сказал я строго. — Я же сказал, что кина не будет. Кинщик заболел. Расходитесь, граждане, расходитесь. Приступайте к выполнению своих трудовых обязанностей. Родина ждет от вас не только полной самоотдачи, но и подвигов! Но пасаран, товарищи! — И вскинув сжатый кулак, я отсалютовал им собравшимся.
Теперь мне уж точно поверили. Во-первых, какой же святой будет богохульствовать, верно? Во-вторых, кто из работников прокуратуры, да ещё в столь почтенном возрасте, к тому же в генеральском мундире, кроме этого придурка Иванова, способен разыгрывать тут из себя шута горохового? Мне поверили. Раздался разочарованный вздох, неодобрительное бормотание типа: «Развыпендривался тут, артист! » И мои дорогие сослуживцы стали быстро расходится. А наш завхоз схватил мой портрет и уволок его к себе в кабинет. Инцидент был исчерпан. И никто, заметьте, никто не догадался поздравить меня с «возвращением к жизни».
Закладки
- — А что тогда темнил? — Хотел произвести эффект. — Дурак!…
- — Больше чем, — ответил тот и так живописал сцену в электропоезде…
- Ну что я за придурок такой? ! В кого только уродился? ! Кошмар!…
- — Когда стану такой, как ты. — Да, долго придется ждать. Всю дорогу она…
- Вчера после обеда ему позвонил Танин и попросил срочно приехать,…
- И это обращение на «вы», наполняет мне сердце великой радостью.…
- — Как вы только-что убедились, мы знали о каждом вашем…
- «С деньгами и влиятельными друзьями и здесь жить можно».…
- — А вы не догадываетесь? — Может быть и догадываюсь, но…
- — Да бросьте вы! — раздражено проговорил Кудрявцев. — Это же…
- — Имеет, — жестко ответил коммерсант. — Еще как, ага. Не кажется ли вам,…
- — Да не трясись ты. Я же сказал — убивать не буду. Слово джигита.…
- Я всю ночь не сомкнул глаз — ждал Беркутова, но он так и не…
- — Нет. С Москвой связан лишь Леонтьев, а он теперь сам больше…
- Не успели ещё смолкнуть последние звуки музыки, как Людмила…
- Татиев раздраженно передернул плечами. Неприязненно глянул на меня.…
- — Хочу танцевать! Сергей Иванович, пригласите меня. — И прозвучало…
- — Не-е-ет! — закричал Виктор Ильич и проснулся. Вспомнив…
- Покинув прокуратуру, я решил попроведовать «Мутанта». Перед моей поездкой…