Жестокие игры

— Больше чем,  — ответил тот и так живописал сцену в электропоезде метро, что Петр Эдуардович невольно улыбнулся. Нет, этот малый неисправим. Ему хоть гол на голове теши. Потаеву вспонился двадцатилетний сын Эдуард — студент математического факультета университета. Вот кому было бы полезно пообщаться со Снегиревым. Сын уже давно беспокоил Петра Эдуардовича. Этакий бука — замкнутый и малообщительный. Не знаешь — что у него на уме, к чему стремится? Живет,  — будто одолжение делает. А здесь такой фонтан слов, энергии, юмора. Таких любят. Этот малый далеко бы мог пойти. Жаль, что впутался в столь опасные игры. Сейчас бы он, Потаев, за жизнь этого весельчака и гроша ломаного не дал бы. Вот такая грустная арифметика получается. Неужели он этого не понимает. Нет, он совсем неглупый малый — должен понимать. Тогда отчего столь беспечен? Непонятно.

— А что вы сами думаете обо всем этом?  — спросил Потаев.

— Думаю, что господин Сосновский не до конца поверил в мою искренность и желание оказать ему посильную помощь. Скажу больше — он совсем этому не поверил, да и, судя по всему,  — это ему и не нужно. Все остальное — из области фантазий и предположений. Но если он отпустил меня живым, значит это ему почему-то нужно. Такой ответ вас устроит?

— Вполне.  — Малый был с головой. Жаль было бы потерять такую голову. А к нему он прибежал за помощью и защитой. Это очевидно. Решил проверить.  — А зачем вы пришли ко мне?

— Во-первых, рассказать все начистоту, что со мной случилось. Дикси эт анимам левави http://www.detective-book.ru (сказал и облегчил тем душу).

— А во-вторых?

— Во-вторых, хочу у вас просить помощи и защиты. Так уж получилось, что среди восьми миллионов москвичей, вы единственый, знакомый мне человек, кто может мне реально помочь.

— Хорошо. Я обещаю подумать над вашим предложением. Что-нибудь придумаем. Скажите, Максим Казимирович, вы сознательно сказали Сосновскому о разработках далневосточной нефти, или просто — не выдержали пыток?

— Милостивый государь,  — принял оскорбленный вид Снегирев,  — будем считать, что я не слышал ваших последних слов, а вы их не говорили. В противном случае, я потребую у вас сатисфакции!

— Будем считать,  — усмехнулся Потаев и покачал головой.  — Тогда объясните, что вы надумали?

— В разговоре с этим черным хомункулюсом мне пришла в голову великолепная мысль: если хочешь навсегда покончить с врагом — сделай его своим, фигурально выражаясь, другом.

— Не понял? Объясните.

— Предложите ему участовать в разработке прибрежного шельфа.

— И тем самым ещё больше усилить его позиции. Так что ли?

— Странные люди!  — сокрушенно вздохнул Снегирев.  — Никогда не удовлетворяться услышанным. Всегда ищут в твоих словах какой-то тайный смысл. Петр Эдурдович, я разве говорил об усилении позиций господина Сосновского? Я только говорил об его участии. А участие совсем не предполагает результаты. Верно? У вас там наверняка уже есть разведанный и заброшенный участок. А из бесперспективного участка гораздо легче сделать «перспективный», чем наоборот. Или я не прав? Если я не прав, то пусть старшие товарищи меня поправят.

— Но это потребует определенного времени и затрат,  — раздумчиво проговорил Потанин, загораясь идеей Снегирева.

— Думаю, что с вашими возможностями, это не составит вам большого труда. Но зато положительный результат от этой акции очевиден. Во-первых, этой акцией вы достигните определенного паритета в ваших отношениях. Во-вторых, в то время, когда Сосновский вбухает силы и немалые деньги в разработку «нефтеносного» участка и будет рвать на своей плешивой голове последние волосы к неописуемому восторгу его многочисленных «поклонников», вы спокойно будете гнать по трубам новую нефть в ближнее и дальнее зарубежье. По моему, игра стоит свеч.

— Что ж, идея интересная. Я обязательно над ней подумаю. А сами вы, Максим Казимирович, решились вложить миллион в новое месторождение?