Жестокие игры

— Ш-ш-шутите? ! — прошептал он, сильно заикаясь и очень надеясь, что это http://www.technicalbooks.ru так и есть, что сейчас все прояснится.

— Вы забываетесь, милостивый государь!  — гневно проговорил незнакомец.  — Со мной подобным образом ещё никто не позволял себе разговаривать!

«Нет-нет! Этого не может быть!  — в панике подумал Сосновский.  — Это сон! Все это мне сниться! » — Он попробвал себя ущипнуть, но не смог даже пальцем пошевелить.

— Но ведь вас же нет!  — жалобно воскликнул.

— Как же меня нет, когда вот он — я,  — мрачно рассмеялся незнакомец.  — Забавно! Ваша матушка-грешница говорила мне о вашем своеобразии, о том, что вы никогда, ни во что и никому не верите. Но я никак не предполагал, что настолько.

— Моя матушка? ! — пролепетал несчастный Виктор Ильич.  — Но она давно умерла.

— Вы что же, опять мне не верите? ! — очень удивился мужчина.  — Но она сама может вам это подтвердить.

Он щелкнул пальцами и в тот же миг рядом с его креслом Сосновский увидел свою мать. Но, Боже, что же. ..

— Не сметь!  — закричал незнакомец и даже подскочил в кресле.  — Не сметь вспоминать при мне этого. .. Не люблю!

Но Виктор Ильич не обратил на него внимания. Он смотрел на мать и плакал от жалости к ней. Что же с ней сталось! Он помнит, какой веселой, шумной она была при жизни. Как любила наряды, шумные застолья с шампанским, что б пробка в потолок, любила мужчин. Это она не раз говорила ему: «Все здесь, Витя. Здесь начинается и здесь кончается. Все остальное — враки! » Как же сейчас она не похожа на ту, прежнюю, в этом темном, изглоданном временем, рубище, с худым, бледно-синюшным одутловатым лицом, сгорбленная, поникшая. А этот затравленный взгляд, некогда сверкавший задором и лукавством? Бедная, бедная! Да как же это? ! Да что же это? !

— Скажи ему, старая перешница, кто прав?  — проговорил незнакомец.

— Он прав, Витя,  — сказала покорно мать.  — Ты ему не перечь, а то хуже будет. Прости меня, сынок!

— А вот этого не надо!  — раздраженно проговорил дьявол (Виктор Ильич окончательно поверил в его существование).  — Не люблю! Пошла вон!  — Он вновь щелкунул пальцами и мать исчезла.

— Почему же вы так с ней? ! — жалобно проговорил Сосновский.

— Я с ней так, как она того заслуживает. Понял? Учить он тут меня будет,  — проворчал дьявол.  — Собирайся?

— Куда? ! — испуганно вскричал Виктор Ильич.

— Туда,  — громко расхохотался дьявол, указав себе под ноги.  — Там уже давно тебя ждут.

— Но я не хочу! .. . Пожалуйста, не надо!  — взмолился Сосновский.

— Еще бы я спрашивал твоего желания!  — возмутился дьявол.  — Если бы я спрашивал у всех желания, то, вряд ли, кого дождался.

— Но так нельзя! Должен быть суд! Я знаю. .. Читал.

— Экий ты, батенька, формалист!  — удивился дьявол.  — А что же ты о суде не вспомнил, когда пакости свои здесь чинил? .. . Что молчишь?

— Но я. .. Я не знал. Я думал, что вас и всего там нет. Извините!

— А если бы знал?

— Тогда конечно же. .. Что же я не понимаю! Но я искуплю! Не сомневайтесь! Очень искуплю!

— А вот этого мне как раз не надо. Раньше надо было думать. Ты что же, дурак, считал, что мозги тебе просто так дадены? Сибирайся.

— Но как же Высший суд! Я суда хочу. Как же без суда? ! Это, простите, произвол!

— Ишь ты, о законности вспомнил!  — удивился дьявол.  — Какой тебе ещё суд нужен, негодник ты этакий! Ты уже давным-давно свою душу мне продал. Ты думал, что за просто так ты жируешь, денег вон сколько нахапал? Я пришел за своим. Пойдем!

— Не хочу-у-у! !!  — заорал благим матом Виктор Ильич и. .. проснулся.

В комнате было темно. Он лежал обессиленный от только-что пережитого страха. Да и сейчас того. .. Сейчас все еще. .. Руки, ноги и все такое. Трясутся. А вдруг, если ага? .. . Нет-нет. глупости это. .. Это сон. И все. Но все, будто ага. .. Странно!

И, вдруг, Сосновский уловил тот же запах? Он страшно запаниковал: