Жестокие игры

По всему моему телу прошла, будто мощный электрический разряд, нервная дрожь. Сердце замерло. Я понял о ком идет речь.

— Откуда тебе стало об этом известно?

— Вчера у него в гостях были киллеры и papertyne.ru я подслушал их разговор.

Я снабдил Вениамина соответствующей аппаратурой, переданной мне подполковником Долматовым. Веня наставил в доме тестя жучков и теперь регуляно снабжал меня самой свежей информацией.

— Расскажи об этом подробнее.

— Вчера поздно вечером к Танину пришли два гостя, внешность которых мне сразу не понравилась. Он заперся с ними в гостинной, а я пошел в ванную и стал слушать их разговор. Речь шла об убийстве следователя в Новосибирске, который стал им очень опасен.

— Они называли фамилию следователя?  — спросил я, хотя сомнений никаких не было. Речь могла вестись лишь об Иванове.

— Нет. Вероятно они уже её знали.

— Когда киллеры должны быть в Новосибирске?

— Как я понял, они вылетают послезавтра самолетом.

— Ты их можешь описать?

— Конечно. Один высокий, где-то под метр девяносто, сухощавый с неприятным лицом.

— Что значит — «с неприятным»?

— Лицо его темное, землистое, Такое впечатление, будто он болеет туберкулезом. Нос большой, с горбинкой. Второй среднего роста, около ста семидесяти пяти сантиметров, также худой, светловолосый и голубоглазый. Обоим лет по тридцать пять — сорок.

— А какие-нибудь особые приметы заметил?

— В каком смысле?

— Ну шрамы, родимые пятна или что-то еще?

— Да. У высокого на верхней губе довольно заметный шрам.

Я готов был расцеловать Веню. Он оправдал мои надежды — стал классным агентом. Рэс ипса лёквитур (дело говорит само за себя). Я даже содрогнулся при мысли, что Веня мог оказаться в нужное время не в нужном месте. Последствия могли быть роковыми.

Информация была настолько ценной и «горящей», что я тут же позабыл о своем желужке, попрощался с Веней, побежал к телефонной будке, позвонил по знакому номеру телефона и, услышав в трубке знакомый голос, сказал:

— Мария Ивановна, серьезно заболел дядя Митя. Необходима срочная операция, а у нас нет нужной суммы. Вы не поможете?

— Позвоните часика через два, что-нибудь сообразим,  — ответила Мария Ивановна.

После этого я зашел в ресторан и плотно пообедал. Затем стал слоняться по улицам, размышляя над полученной информацией Вени. Значит, Иванов вышел на что-то очень серьезное, если мой первый хозяин Танин решился на терракт. Решал конечно не он, а Сосновский. Танину поручено лишь его организовать. Следовательно, дела у наших оппонентов не так хороши, как им хотелось бы. Факт. И это радовало. Карфаген должен быть разрушен. И он будет разрушен, чего бы это нам не стоило. Недавно я размышлял о сути бытия и всем прочем. (Автор, кажется, пересмотрел свое ко мне отношение). А чтобы стало с миром, не будь ивановых, рокотовых, сидельниковых? К ним с недавнего временя я с полной увереннностью могу отнести и себя. Со всей определенностью можно сказать, что мир бы давно погиб, захлебнувшись в собственном дерьме. Может быть, не совсем изящно сказано, зато — точно. Но вот что мне кажется странным — при всем могуществе дьявола, он никак не может с нами справиться. Почему? Не означает ли это, что мы находятся под чьей-то защитой? Бога? Нет. Бог со своей слюнтяйской добродетелью давно проиграл битву с дьяволом. Мы находятся под защитой самого Создателя, который и затеял всю эту катавасию под названием жизнь, как мы её себе представляем. А представляем мы лишь крохотную вершину айсберга. Все остальное сокрыто от нас под огромными толщами воды. А если это так, то у господ сосновских никогда ничего не получится. В конечном итоге на их пути обязательно встанут ивановы. Так было и так будет.

Вот такие странные мысли были мне навеяны прогулкой по шумным и многолюдным улицам столицы. Слышал бы меня тот хомо беспечный, каким я был ещё полтора года назад. Вот бы посмеялся. Но, как говорится — тэмпора мутантур эт нос мутамур ин иллис (времена меняются, и мы меняемся с ними). И как сказал Овидий: Ут дэсинт вирэс, тамэн эст ляуданда волюнтас (пусть не хватает сил, все же желание действовать заслуживает похвалы). Вот именно. На том стоим и стоять будем! Иначе нельзя. Дорогу осилит идущий.